Мы живем, потому что
Надежда обращается к Памяти,
и обе нам лгут.
Джордж Гордон Байрон

Уже одиннадцатый день подряд Гарри видел этого странного человека. Нет, неправильно, страшного. Он сидел на низкой скамейке с наполовину провалившимися в грязный песок ржавыми ножками. Большая часть досок уже прогнила, и их остатки были разбросаны по окрестным кустам, другие же ещё держались, но с них давно слезла некогда яркая краска, а по краям торчали гвозди с погнутыми шляпками.

Листья белоствольных берёз тревожно шелестели, словно перешёптываясь между собой, под редкими порывами сухого, тёплого ветра, который был уже не в силах принести живительную прохладу, только обжигал ещё больше. Темнеющее небо было затянуто громоздкими, почти осязаемыми тучами тёмно-серого, близкого к чёрному оттенка, из которых грозился вот-вот хлынуть дождь, нет, самый настоящий ливень, готовый всё смыть на своём пути. Тяжёлый, душный воздух обволакивал, словно, мечтая задушить всех. Приближалась гроза. Детская площадка пустовала, в чём, впрочем, не было ничего удивительного. Ни одни нормальные родители не выпустят своих детей на улицу в такую погоду. Вдалеке послышались раскаты грома.

Люди, казалось, не замечали этого человека или же просто не хотели этого делать, предпочитая обходить стороной. Как, впрочем, и самого Гарри. И им обоим не было до этого дела. Разница состояла лишь в том, что юноша всё-таки передвигался по городу, тогда как странный мужчина неподвижно сидел целыми днями на сломанной скамейке. Казалось, что он даже не двигается, не дышит, не говоря уже о том, чтобы хоть как-то реагировать на внешние раздражители типа ветра, летнего зноя или шума, создаваемого автомобилями. Интересно, он и ночью тут сидит? Ответ напрашивался положительный.

Голова мужчины была опущена, но при желании разглядеть выражение лица всё-таки представлялось возможным. Проблема состояла в том, что такого не имелось. Острые черты были расслаблены, глаза закрыты, а всё бледное лицо оставалось неестественно спокойно, напоминая этим своеобразную посмертную маску. Грязные и спутанные тёмные волосы клоками падали на лоб, доходя почти до уровня глаз, которые Гарри никогда не видел открытыми. А был ли вообще этот человек живым? Да, наверное, был. От него исходили волны какой-то непонятной энергии, не магии – именно энергии. Она не была ни негативной, ни позитивной… Она просто была. И почему-то юноше казалось, что владей он навыками Легиллименции, то многое бы узнал об этом, если судить по внешнему виду, бродяге.

Грязно-серого оттенка рубашка, бывшая некогда белой, висела на худом торсе мешком, чёрные джинсы были в нескольких местах порваны, а обувь вообще отсутствовала. Возникало такое ощущение, словно это когда-то был довольно обеспеченный человек, которого неожиданно лишили всего, а он никак не может от этого отойти. Гром прогремел уже совсем близко. С неба долетели первые, несущие долгожданную прохладу капли дождя.

Гарри спрыгнул со старых качелей, откуда и наблюдал за странным человеком, которые на прощание скрипнули. Дождь усилился, и через несколько секунд уже лило, как из ведра. Мужчина явно не собирался куда-либо уходить, его изношенная, превратившаяся почти в лохмотья одежда моментально промокла до нитки, но ему, казалось, не было до этого дела. Юноша остановился посреди площадки, чувствуя, как струи воды стекают по его лицу и одежде. Он сам не знал, почему, но для него было важно, жизненно необходимо понять, кто это такой и что привело его сюда, на скамейку на детской площадке небольшого английского городка… Поттер где-то с минуту, не отрываясь, смотрел на чёрную, блестящую от влаги макушку мужчины, и тут… О чудо!

Медленно, словно какая-то неизвестная сила держала её, голова человека стала подниматься. Небосвод рассекла молния, и в секундной яркой вспышке Гарри заметил, что веки мужчины дрогнули.

* * *

Шаг вперёд, ещё шаг. Надо терпеть. Вокруг только кровь. Она везде, мир тонет в ней. В их крови. Неужели это и есть ад? Тогда почему здесь так холодно? И где все?

Больно и одиноко. Заслужил. Я убийца. Их убийца, меня нельзя подпускать к другим. Я опасен. Я никто. На моих руках кровь. Я весь в ней. Холодно. Мороз и кровь. Никого нет. Только я и дорога из ниоткуда в никуда.

Они мертвы. Не помню. Ничего не помню. Но знаю. Я весь в их крови. Я убил их. Мою жену и маленького сына. Их больше нет, а я есть. Должно быть наоборот. Это ведь я виноват, а не они. Должен вспомнить. Где они? Просить прощения. Я ничтожество. Я убийца.

Это ад. Мой персональный ад. Для каждого ведь он свой собственный. Ещё два шага. Сил больше нет. Дальше, надо идти дальше. Найти их, умолять. Воздух неподвижен, пахнет кровью. Тишина, нет ни единого звука. Осталось немного. Уйти, исчезнуть отсюда. Куда угодно, но только не снова сюда.

Отпусти! Нет, не быть моей душе свободной. Я проклят навеки. Я убил их. Почему? За что? Женщина и ребёнок, жизнь которого ещё только начиналась. Не могу их даже вспомнить. Что они мне сделали? Как я посмел? Любил их. Убийца.

Зелёный цвет. Их глаза. Здесь нет места памяти. Только кровь. Только алый, никаких цветов больше. И пустота внутри. Словно вырезали сердце. Да и зачем оно в аду? Страдания. Наверное, и к ним можно привыкнуть. Избавления не будет. Дорога без конца. Только вперёд. Назад уже нельзя. Ничего не исправить. Вечная расплата.

Это ад. Я мёртв. Тогда почему я всё ещё чувствую это тело? Тело убийцы. Моё тело, в котором ещё обитают остатки моей больной души. Я живу. Но при этом я мертвец. Живой мертвец. Без прошлого, настоящего и будущего. Есть только кровь. Не моя. От меня уже ничего не осталось. Я тень. Уже не человек. Я убил их. Мне нет прощения. Я пленник. Пленник собственной судьбы. Собственных мыслей. Быть, думать, существовать. Зачем?

Неужели, конца нет? Нет, он должен быть. У всего есть конец. Тупик. Впереди больше ничего нет. Ни крови, ни света, ни тьмы, ничего. Может, оно там – долгожданное забытье? Там уже не будет бессмысленной боли и страданий. Я убийца. Я должен терпеть. Я заслужил. Я проклят. Я обречён навеки скитаться. У меня нет души. Она умерла вместе с ними.

Лёгкое дуновение тёплого ветра. Откуда в аду ветер? Холод стал медленно уступать место удушающей жаре. Новая крайность. Прохладная влажная капля на лбу. Ещё одна. Давно забытое ощущение дождя. До слуха доносятся отдалённые звуки, словно из сломанного радиоприёмника. Шум машин, стук колёс поезда, скрип, гром вдалеке. Приближающиеся шаги. Промокающая насквозь одежда. Свежий запах дождя. Чьё-то неуловимое присутствие. Точно кто-то отважный посмел коснуться моего ада и пытается вытащить меня из него. Я почти вернулся. Я не должен. Я убийца. Я опасен для людей. Бездна впереди затягивает. Кровавый туман вокруг расступается. Перекрёсток. Судьба дала мне выбор.

Я отступаю на шаг назад. В ушах стоит весёлый шум дождя. Назад, в реальность. Яркая вспышка. Ад не хочет меня выпускать. Он никогда не выпускает своих пленников так легко. Сил бороться уже почти нет. Последний рывок. Огромным усилием воли поднимаю отяжелевшие за годы скитаний веки. Светло. Ярко. Ничего не вижу. Лишь яркий взор лучистых изумрудных глаз, внимательно смотрящих мне в лицо.

Зелёный. Жизнь. Надежда. Правда. Прозрение. Мир. Реальность. Лето. Гроза. Семья. Счастье. Сын…